ПРОГРАММА
ЧАСТЬ I
1. Отменить <паспорт возможностей> и все, что его обеспечивает.
1.1.1. Безоговорочно, в любой форме и в любом объеме – как нововведения, практически не оправданные официальными рациональными доводами (профилактика, безопасность, <управление пандемией>) и теоретически несовместимые с основополагающими принципами демократии, Конституцией Литовской Республики, Всеобщей декларацией прав человека в редакции Генеральной Ассамблеи и с соответствующими международными документами. Это принципиально политический вопрос, и любая возможная практическая выгода (даже если она могла бы иметь место) в данном случае не является аргументом. Никакая реальная или мнимая пандемия не может быть использована в качестве предлога для авторитаризма, <социального кредита> или цифрового контроля частной жизни.
1.1.2. Устранить любое политическое, социальное, экономическое, психологическое давление с целью тестирования медицинских препаратов и участия в научных испытаниях – такие решения могут приниматься исключительно добровольно (как это предусмотрено Конституцией Литовской Республики).
1.1.3. Отменить обязательное регулярное тестирование людей, не испытывающих симптомов, а также связанные с этим дискриминацию и сегрегацию. И не вводить ни под каким предлогом.
1.1.4. Отменить требование носить респираторы или маски в открытых или закрытых помещениях: нет никаких доказательств в статистически значимой профилактической их пользе (которая компенсировала бы проблемы, вызванные обструкцией дыхательных путей), в то время как очевиден психологический, социальный, политический и даже экологический (одноразовые маски) вред.
1.1.5. <Бессимптомный больной> – это политическое, а не медицинское понятие. Оно враждебно актуальной трактовке других инфекционных заболеваний и действительной правовой культуре, так как подразумевает беспрецедентную с юридической точки зрения <презумпцию виновности>. Право на труд, образование, передвижение, медицинское обслуживание, доступ к товарам и услугам не могут быть ограничены на основании <презумпции виновности>. Поэтому – восстановить <презумпцию невиновности>: человек считается здоровым и не представляющим опасности для окружающих, пока не доказано обратное.
1.1.5.1. Вернуть штрафы, взысканные за отсутсвие масок, не требование их, обслуживание клиентов без масок или без <паспорта возможностей>, за попытку использования чужого <паспорта возможностей>, нарушение карантина и т.д., как взысканные незаконно.
1.1.6. Cвобода и права особи не могут быть ограничены на гипотетической основе недоказанной <угрозы для других>. Никто не обязан и не может принуждаться идти на жертвы (например, вакцинироваться, изолироваться или стать донором) ради других.
1.1.7. Человек, его тело и его здоровье принадлежат ему самому: не другим людям, не государству, не обществу, не науке и не медицине. Никто не может принуждаться <заботиться о своем здоровье> вопреки его собственному пониманию и приоритетам. Соответственно, право на собственную жизнь или смерть принадлежит человеку и только человеку, а не государству или обществу.
1.1.8. Никто не должен подвергаться дискриминации по признаку здоровья, социального положения, взглядов или убеждений.
1.1.9. Никто не обязан <верить в науку>. Вера (во что-либо) – это личное дело человека и только его самого, и ни политики, ни статистики, ни медицина не имеют права вмешиваться в него. Эта установка прямо следует из конституционного права на свободу слова и мысли.
1.2. Отказаться от всех политических обязательств и расторгнуть международные договоры, предусматривающие <презумпцию виновности>, настаивающие на аналогах <паспорта возможностей>, <защищающие> граждан против их воли и принуждающие их участвовать в неограниченных медицинских экспериментах, делегируя при этом политикам право человека на собственное тело. Никогда впредь не подписывать подобных договоров. При необходимости выйти из соответствующих альянсов и организаций. Невзирая на возможные последствия и санкции.
1.2.1. Отказаться от обязательств и расторгнуть договоры с Европейской комиссией, фармацевтическими компаниями и т.д., расторгнуть соглашение с Центром промышленной революции “Давос-4” в Литве, выйти из Давосского форума.
1.2.2. Не ратифицировать Стамбульскую конвенцию, которая наделяет государство и неправительственные организации правом неограниченно вмешиваться в частную жизнь человека, отменять <презумпцию невиновности>, защищать нас от нас самих и подвергать цензуре общественное пространство и искусство. Основная цель вышеупомянутой Конвенции аналогична введению <паспорта возможностей>.
1.2.3. Отказаться от сервильной установки любой ценой <угождать Западу>.
1.2.4. Восстановить и сохранить верховенство национального законодательства над постановлениями ЕС.
1.2.5. При необходимости пересмотреть условия членства в ЕС.
1.3. Свобода – это фундаментальная, неотъемлемая характеристика человека. Условие его бытия человеком и гражданином. Поэтому никакая иная ценность – будь то экономическое благополучие, здоровье, безопасность, конкурентоспособность или международные обязательства – не является более важной. Свобода не приносить себя в жертву ради кого-либо или чего-либо ни при каких обстоятельствах – наоборот, при необходимости что-либо должно приноситься в жертву свободе.
1.3.1. Человек – не является суммой статистических данных; общество состоит из отдельных, живых, конкретных людей, а не являет собой поток данных. <Системный подход> в принципе отрицает свободу и этим упивается, а отдельная особь рассматриваеться им как заменяемая и значимая только количественно. Поэтому <системный подход> ошибочен, он рано или поздно неизбежно генерирует <паспорт возможностей> и <общее благо>, ради этого в случае необходимости могут быть приведены к уничтожению все индивидуальные – конкретные и реальные – блага.
1.3.2. Быть – значит быть (относительно) автономным. Отрицать существование автономии и индивида как отдельного автономного деятеля – значит отрицать само право и возможность бытия. Именно это реализует <системный подход>, поэтому его следует рассматривать как проявление политической враждебности к жизни и свободе, и он должен быть политически радикальным образом отвергнут.
1.3.3. <Системный подход> является основой для современных <социальных наук>, поэтому необходимо отказаться от наделения их политическими полномочиями и применения в политике (например, социологические опросы <общественного мнения> функционируют как инструмент формирования мнения и легитимации существующих структур власти).
1.3.4. <Системный подход> также является основой для современных естественных и точных наук (трактующих человека лишь как представителя животного мира, как ничтожно малое и контингентное, а не особенное, необходимое и бесконечное), поэтому сфера их деятельности – вне политики: политические решения не могут легитимироваться заключениями науки о <данных> или вирусологии, поскольку они именно политические, т.е. требующие одобрения граждан и открытые для политических дебатов и свободного выбора.
1.3.5. <Системный подход> служит основой <зеленого курса>, который допускает и оправдывает принесение в жертву отдельного человека, социальных групп и даже всего человечества ради <великих целей>, и который не имеет никакого отношения к защите окружающей среды, а значит, несовместим с ней – поэтому не присоединятся, отвергнуть.
1.3.6. Искусственный интеллект также основан на <системном подходе>, поэтому его развитие и цифровые технологии представляют собой серьезную потенциальную политическую опасность, а не являются государственным приоритетом. Не поощрять, не делегировать ему <общественный надзор> и право на политические решения, а также предотвращать последующие попытки применить его в юридической практике. Напротив, обязаться сохранить доступность нецифровых услуг государственного сектора (например, живой контакт с государственными органами для обслуживания клиентов, возможность платить налоги или заполнять документы и вне интернета и т.д.). Заменить цифровой энтузиазм цифровой осторожностью и скептицизмом. Город, дом и тело не обязаны быть умными (если только по личному решению владельца).
1.3.6.1. Камеры наблюдения в общественных местах оправданы только в исключительных случаях в соответствии с процедурами, установленными законом, в противном случае – демонтированы. Их должно свести к минимуму.
1.3.6.2. Отменить системы и практику цифрового отслеживания/мониторинга детей в государственных учебных заведениях.
1.3.6.3. Государство не собирает, не хранит, не покупает и не продает Большие данные (Big Data).
1.4. Политика не может вытесняться наукой и экспертами, реальными или мнимыми: предметом политики являются именно политические, а не научные вопросы, <наука> или экспертные знания. Политика – не администрирование, это специфическая сфера человеческой деятельности. Предметом администрирования может быть применение и реализация политических решений, но фактическое принятие этих решений не является полномочием администратора. Государство – это не крупная компания или корпорация, и не семья (соответственно, граждане – не детишки, нуждающиеся в опекуне, а свободные, разумные и самостоятельные особи; выбор того или иного варианта – пример применения политической воли). Если <наука> действительно доказала бы всеобщую глупость и неполноценность, потребовалось бы политическое решение, чтобы показать такой науке ее место.
1.4.1. Государство не привержено науке или (естественно)научному мировоззрению. Соответственно – не демонизирует альтернативные, паранаучные, религиозные или оккультные практики (включая холистическую медицину). Не ссылается и не вмешивается.
1.5. Сохранить наличность. Её отмена ведет к усилению политического контроля, к ограничению индивидуальных прав и свобод, введению <социального кредита> и является большим подспорьем для <паспорта возможностей>. Такой <прогресс> неприемлем.
1.6. Ликвидировать государственное финансирование общественных коммуникаций (которые, помимо всего прочего, напрямую способствуют введению <паспорта возможностей> – разделяя общество, создавая атмосферу страха и паники, диффамируя оппозицию и представляя государственную позицию как завет науки и истины).
1.6.1. Связь с общественностью – это не <просто> техника коммуникации, а особая идеология, маскирующаяся под нее.
1.6.2. Закупка услуг по связям с общественностью для проведения публичных и рекламных кампаний государственных политических инициатив должна быть признана незаконной.
1.6.3. Запретить их закупать и использовать политическим партиям и политикам.
1.6.4. Дефинансировать и отменить в государственных университетах подготовку специалистов по связям с общественностью, финансируемую из бюджета: таким образом обучаются потенциальные враги демократии, готовые вводить в заблуждение общественность, манипулировать ее волей и продавать красиво упакованных <политиков>, обученных ее доверие завоевывать обманом.
1.6.5. Отменить бюджетное финансирование Национального вещателя (LRT) как канала связей с общественностью.
1.6.6. Уволить солдат <гибридной войны>, ведущих борьбу с <российской пропагандой> в Интернете, то есть – с каждым, кто критикует текущую официальную политическую линию.
1.6.7. Государство не покупает и не заказывает социальную рекламу, не обязывает производителей распространять ее, а общественность – ее смотреть (например, запугивание на упаковке табачных изделий).
1.7. Не допускать цензуры под видом защиты <уязвимых групп>, защиты от <языка вражды> и т. д. Никаких соответствующих конвенций, договоров или законов.
1.7.1 Отменить <Закон о защите несовершеннолетних от воздействия негативной информации> как первый шаг к цензуре: под видом <защиты несовершеннолетних> мы все постепенно становимся <несовершеннолетними> в политическом плане. Более того, закон предусматривает <презумпцию виновности> (подразумевает негативные последствия и запускает санкции – в то время как негативные последствия не доказаны).
1.7.2. <Культура отмены> абсолютно неприемлема.
1.8. Укрепить и расширить возможности участия граждан в политических процессах.
1.8.1. Снизить планку для референдума до реалистичного уровня: основные и наиболее важные вопросы в жизни страны должны решаться напрямую, на референдуме, и должно обеспечить возможность его проведения.
1.8.1.1 Решение, принятое на референдуме, может быть отменено или изменено только другим референдумом.
1.8.2. Децентрализация.
1.8.2.1. Предотвратить концентрацию власти в руках исполнительной власти.
1.8.2.2. Член Сейма не может одновременно стать членом Правительства.
1.8.2.3. Усилить местное самоуправление: прямые выборы мэров, избираемая власть в сенюниях (сенюния – низшая административно-территориальная единица в Литве).
1.8.3. Подотчетность политиков перед избирателями.
1.8.3.1. Отмена многомандатных избирательных округов и выборов „по [партийным] спискам”: члены Сейма избираются только напрямую, в одномандатных округах, персонально.
1.8.3.2. Создать механизм периодической подотчетности члена Сейма перед избирателями.
1.8.3.3. Процедура отзыва члена Сейма, который не выполняет (или нарушает) свои предвыборные обещания.
1.8.3.4. Пересмотреть Трудовой кодекс, в особенности, законы о забастовках – для обеспечения возможности их проведения, устранить юридические препятствия.
1.8.3.5. Отменить государственное финансирование парламентских партий.
1.9. Государственную мощь должна быть ограничена до минимума (в смысле классического либерализма): с наименьшим охватом, минимально вмешивающаяся, делегирующая как можно больше функций самим гражданам и их организациям. Только такая концепция государства – не обладающего мандатом на заботу об этике, привычках, взглядах или здоровьи граждан – упреждает идею <социального кредита>.
1.9.1. Не принимать законы (и отменить уже принятые), которые способствуют отчуждению и недоверию в рабочей среде (от законов, призванных предотвращать сексуальные домогательства; или стремление к <безупречной репутации>, позволяющее отслеживать и контролировать деятельность сотрудников в социальных сетях и в частной жизни).
1.9.2. Уменьшить государственный контроль над бизнесом (в первую очередь – бюрократический аппарат).
1.9.3. Отказ от государственной пропаганды в системе образования (включая <половое воспитание>).
1.9.4. Прекратить государственное финансирование неправительственных организаций (НПО).
1.9.5. Стремление к <прозрачности> под видом борьбы с коррупцией de facto является стремлением к обезличиванию производства, распределения и управления, к сужению круга полномочий отдельных лиц, к цифровизации и расширению государственного контроля. По этой причине – меньше <прозрачности>.
ЧАСТЬ II
2. „Antroji Lietuva“ (<Вторая Литва>)
2.1 Потенциальный электорат и целевая аудитория партии – <вторая Литва>. Это фактическое большинство населения Литвы, превращенное в дискриминируемое меньшинство: представлять и защищать его. Термин <меньшинство> используется здесь в том смысле, который предпочитают политические левые: меньшинство – это те, чьи голоса заглушаются, игнорируются, искажаются или высмеиваются, те, кто никак не представляем в обществе и не имеют социальной мощи, независимо от их численности.
2.1.1. <Вторая Литва> – искусственно, с помощью средств публичных связей созданная и навязанная идентичность, выдуманная теми, кто идентифицирует себя с <первой Литвой>, кто считает себя истинными, образцовыми дольщиками и наследниками государства, в противовес остальным – <просвещенными>, <элитой>.
2.1.2. <Вторая Литва> состоит из очень разных групп людей, не связанных никакими общими социологическими знаменателями, символически, словесно, а теперь почти физически изгоняемых из <первой Литвы> за малейшую реальную или мнимую нелояльность к политическим предпочтениям, манерам и <хорошему вкусу> последней.
2.1.3. Однако <вторую Литву> объединяет не только агрессия <первой Литвы>, у ее граждан имеется кое-что общее.
2.1.3.1. Они невосприимчивы к давлению государства и пропаганде: так как жили в империи открытой лжи, видели ее падение, они внимательны к свидетельствам прошлого или сохранили здоровый инстинкт недоверия к <добрым господам> и <бесплатным обедам>.
2.1.3.2. Они не забыли свое доцифровое состояние и навыки: их мир не сжался до размеров интернета и не стал лишь виртуальным.
2.1.3.3. Им не достает автоматического энтузиазма в отношении инноваций, технологий и обещанию прогресса.
2.1.3.4. Часто они живут в среде, забытой <духом времени>.
2.1.3.5. Они не верят, что предыдущие поколения, люди прошлого, были наивнее, темнее или глупее только по этой причине (а мы мол новые, более совершенные, другие).
2.1.3.6. Они обладают временной перспективой – по крайней мере, в виде личной семейной истории, и мыслят исходя из нее. Т. е. не чувствуют себя <рожденными (вместе с миром) сегодня>.
2.1.3.7. Они знают, что их опыт и внутренний уклад не является универсальным, общим для всех – они привыкли, что их чувства, репрезентация их образа мышления искусственно перекрываются.
2.1.3.8. Они помнят свое <опасное>, свободное детство – еще не превращенное в подсмотренное <безопасное пространство>, т. е. маленькую тюрьму. Знают, что детство таким и должно быть.
2.1.3.9. В подростковом возрасте они в какой либо форме бунтовали, т.е. были способны отделить себя от учителей и родителей, отвергнуть унаследованный авторитет и жить независимо.
2.1.3.10. Они не признают доктрину <истины не существует>, не считают ложь и обман нормой общения.
2.1.3.11. Проводят различие между правом и моралью.
2.1.3.12. Ассоциируют или хотят ассоциировать себя с Литвой, а не быть <космополитами без корней>.
2.1.3.13. В отличии от <первой Литвы>, для них существует нечто святое, и понятие святости не является нелепым.
2.1.3.14. В каком-то смысле эти люди – Филемон и Бавкида Овидия: пока в состоянии, они живут мирно, никому не принося вреда. Если к ним наведываются боги, переодетые нищими, они их потчуют тем, что у них есть – не как нищих, а как богов, т. е. ведут себя <по велению сердца>, оценивая других не по внешним признакам их формального статуса, а только по “нутру”.
2.1.4. <Вторую Литву> еще более сплотил официально введенный отличительный знак <первой Литвы> – <паспорт возможностей>: <первая Литва> не только им владеет и пользуется, но и восторженно его одобряет, осуждая тех, у кого его нет, и тех, кто его не одобряет, наслаждаясь, наконец, материальным и документально подтвержденным различием и предоставляемыми возможностями <паспорта>, чтобы атаковать <вторую Литву> не только символически, вербально, психологически, но и экономически, социально, политически и физически. У некоторых членов <второй Литвы> <паспорт возможностей> имеется, иногда даже используется, но он никогда не принимается как должное и они требуют его отмены.
2.2. <Вторая Литва> фактически дискриминируется.
2.2.1. <Делается незаметной>.
2.2.1.1. Игнорируя, <не замечая> истинные причины и аргументы в пользу тех или иных установок.
2.2.1.2. Ограничивая или отказывая в возможности представить и защитить позиции в открытой и честной дискуссии.
2.2.1.3. Замалчиванием, давлением стремясь вытолкнуть, устранить ее голос как <лживый> или как <язык ненависти> – вплоть до организованных кампаний доносов в социальных сетях.
2.2.1.4. Прямо запрещая выражать <инакомыслие> государственным служащим, преподавателям и ученым.
2.2.1.5. Патологизируя – заставляя усомниться в своих чувствах, логике и здравом уме (gaslighting).
2.2.1.6. Превратно репрезентируя, искажая.
2.2.1.7. Посредством феминизации и инфантилизации, изображая <вторую Литву> интеллектуально и политически <незрелой>, не осознающей своих реальных интересов, иррациональной, чрезмерно эмоциональной, а потому – находящейся вне сферы публичности и политики, нуждающейся в заботе и защите (ради собственного благополучия и безопасности).
2.2.1.8. Демонстративно проявляя недоверие к свидетельствам <второй Литвы>.
2.2.1.9. Принижая, отрицая многочисленность <второй Литвы>.
2.2.1.10. Представляя перспективу <первой Литвы> так, как если бы она была универсальной, всеобщей, объективной – буквально <для всех> (что не является правдой).
2.2.2. Открыто санкционируя вербальую агрессию: новая <нормальность> СМИ и публичной речи позволяет и даже предписывает подвергать нападкам, оскорблениям, обзывать, унижать, насмехаться – вплоть до полной дегуманизации – за реальную или предполагаемую принадлежность к <второй Литве>.
2.2.3. Лишая доступа к языку и/или применяя санкции за использование освоенного языка; маргинализируя на основе языка.
2.2.3.1. Развязав борьбу с российскими СМИ, исполнителями, культурой и даже классической литературой под предлогом <борьбы с российской пропагандой>, не позволяя русскоязычному населению Литвы ориентироваться в русскоязычном пространстве и получать информацию на одном из великих языков мира, подвергая их социальному остракизму и объявляя <врагами государства> только за то, что они знают язык и хотят его помнить. Эта борьба позволяет издеваться не только над русскоязычными гражданами Литвы, превращенными в <мракобесов> (даже если они физики-ядерщики в Висагинасе), но и над всеми, кто владеет русским языком, а поскольку значительная их часть – пожилые люди, то и развязывая эйджизм (многие пожилые люди, кроме литовского языка, говорят только по-русски, и поэтому санкции на использование ими языка де-факто означают также ограничение доступа к Интернету, как всемирной сети). Предполагается, что английский язык – это окно в мир, а русский – в иное место.
2.2.3.2. Борясь против <польских букв>, двуязычных имен и т. д. в польскоязычных районах, препятствуя обучению на родном языке, пытаясь представить местных как чужых, опасных, исключительно подверженных вредным влияниям, и, конечно, как темный <элемент>.
2.2.3.3.3. Сокращая возможности для социального функционирования внутри страны из-за незнания английского языка, травя за его незнание, таким образом, вытесняя и подавляя пожилых людей, которые <не идут в ногу со временем>, их родной язык представляя как недостаточный.
2.2.3.4. Оцифровка официальной институциональной коммуникации подразумевает то же самое: те, кто не владеет этим <языком>, будь то в силу возраста или по другим причинам, становятся социально неполноценными, независимо от их образования.
2.2.3.5. Агрессивная нормализация литовского языка, внезапно объявляя сложившиеся языковые практики непригодными (или не очень пригодными), вытесняя и высмеивая диалекты, вводя прогрессивный новояз: таким образом, <вторая Литва> объявляется некомпетентной даже в своем родном языке – лишь под наблюдением и при помощи экспертов.
2.2.4. В политическом плане – ограничение участия в политической жизни и возможности изъявить свою политическую волю.
2.2.4.1. Референдум практически невозможен (подразумевается, что <вторая Литва> не является компетентной ни в каких важных политических вопросах – она приведет только к варварству, возможно, даже к диктатору – поэтому ее следует лишить слова; начиная с таких кампаний как <Спрячь бабушкин паспорт>).
2.2.4.2. Упраздняется самоуправление (проект отмены прямых выборов мэров).
2.2.4.3. Отстраняются законные представители (запрет членам Сейма посещать заседания Сейма и встречаться с избирателями, не имеющими “паспорта возможностей”; травля президента, если его относительно поддерживает <Вторая Литва>).
2.2.5. Экономически. Бюрократические помехи, мелочный контроль и чрезмерные налоги на малый и средний бизнес, ликвидация традиционных нерегулируемых форм торговли (на рынке, <из рук в руки>).
2.2.6. На религиозной почве: демонстративное презрение и нетерпимость к искреннему христианству, а также ко всем другим формам религиозности, религиозные убеждения и принимаемые на их основе политические решения публично приравнивая к <отсталости> и <невежеству>.
2.2.7. При помощи социальной инженерии <хорошего вкуса>. Эстетический <вкус> как санкция, инструмент для сортировки <своего> и <чужого>, причем <свое> отмечая знаком плюс.
2.2.7.1. Презрением и подразниванием памятниками, текстами, публичными произведениями искусства, намеренно, чтобы <вызвать неприятие> и создать еще одну возможность для социальной демаркации, называя тех, кто не впечатлен, <не разбирающимися в искусстве>, а тех, кто поддакивает, отмечая как лояльных и одаривая припиской к просвещенным.
2.2.7.2. Намеренно низкокачественное производство и навязывание поп-культуры: она <для масс> (неважно, что <массы> ее не любят и не потребляют). Например, искусственное преувеличение <Евровидения>.
2.2.7.3. Неспособностью адресовать публике интеллектуальную продукцию более высокого качества, убирая ее из СМИ и образовательных программ (заранее предполагая, что она не будет <понята> – поэтому ее вообще не должно быть в местах, куда ходят <многие>). Закрывая или ограничивая доступ к ней, уничтожая библиотеки, бумажные книги, а также возможность посещать культурные мероприятия, как вживую, так и на расстоянии.
2.2.7.4. Созданием (и само-аффирмацией) фиктивной <элиты>, членство в которой зарабатывается не талантами, знаниями, делами и реальным уважением, а демонстрацией произвольных статусных знаков, специфическим <юмором>, восприимчивостью к евробюрократической лексике, циркуляцией в СМИ и откровенным презрением к тем, кто не принадлежит к <кругу>.
2.2.7.5. Культом успеха и публичным осуждением тех, кто не участвует или поучаствовал неудачно (предположение: человек заслуживает всего того, что с ним случилось, хорошего или плохого – он это заслужил, виноват он сам и только он).
2.2.7.6. Маргинализацией в пространстве: инвестицируя в <городское пространство>, <прогрессивные> архитектурные решения, превращающие тактические городские места в непригодные для посещения и проживания. В то же время – разрушая привлекательность и самодостаточность провинции и доступность ее жителей к культурным центрам (например, ограничивая междугородний транспорт).
2.2.7.7. Маргинализацией во времени: высмеивая подчинение самоочевидным моделям прошлой жизни, просто рождение до определенной даты. На этой основе происходит эскалация конфликта поколений (поколение маркируется его вкусом – кодовыми словами, используемыми технологиями, любимыми фильмами, прослушиваемой музыкой, привычками в еде и одежде…).
2.2.7.8. Сбор данных и последующее заключение в цифровой <пузырь>, навязывая <профиль пользователя> и, таким образом, преграждая возможность выйти из него.
2.2.7.9. Представление символических координат <первой Литвы> и конкретно Вильнюса как универсальных, всеобщих: якобы это порядочность как таковая, хороший вкус как таковой, здравый смысл как таковой, культура как таковая, тогда как в действительности это только вкус, культура, мораль и смысл <первой Литвы> и ее <Вильнюса>.
2.2.7.9.1. Этот вкус – вкус <первой Литвы> – вкус ко всему, что уродливо, вульгарно, мертво, что разлагается или гниет.
2.2.7.9.2. Эта культура – культура <первой Литвы> – потемкинская деревня: пустой фасад показухи, тиражирование штампованных <правильных> идей на заказ, она питается европроектами, вознаграждая сама себя и отвечая только перед бюрократами.
2.2.7.9.3. Эта мораль – мораль <первой Литвы> – самодовольная феерия цинизма и гнусности, девиз которой можно сформулировать так: <Разве это дурно и несправедливо? Следовательно, я сделаю это! Я сам в это не верю? Следовательно, я притворюсь! Необходимо ли это? Необходимо, если Хозяин так говорит>. Она мыслит системно, судит формально, выбирает себе подобных по предрасположению к лакейству, не верит в свободу, а вместо этого считает, что <человек – это всего лишь трава>. И она гордится этим, потому что видит в этом последнем прозрении признак духовной принадлежности к привилегированным.
2.2.7.9.4. Этот разум – <первой Литвы> – не отличает себя от искусственного интеллекта, потому что на самом деле он ничем не отличается. Поэтому фотографию черной собаки считает расистской, а тех, кто с этим не согласен, – глупцами.
2.3. Необходимо предотвратить дискриминацию в отношении <второй Литвы>. Политическими средствами.
2.3.1. Негативно. Остановливая, прекращая (дефинансировая, создавая механизмы ответственности перед потребителем, в некоторых случаях наказывая по закону) выше перечисленные санкционные практики.
2.3.2. Позитивно. Создавая условия для <второй Литвы> и обязуясь сохранить децифрованный, а также неформальный доступ к тактическим социальным, экономическим, культурным и политическим ресурсам.
2.3.3. Отстранить <первую Литву> от узурпированных ею позиций политической и культурной элиты.
2.4. Литва не одна – есть две Литвы, уже непримиримые.
ЧАСТЬ III
3. Нравственный кризис
3.1. Две Литвы и их отчуждение, выкристаллизованнoe <паспортом возможностей>, производится конкретной политической волей, которая поддерживается определенной психосоциальной атмосферой и, в свою очередь, наделяется ею. Мы называем эту атмосферу нравственным кризисом. Не следует путать разговоры вокруг нее с разговорами о <недостатке ценностей>: <ценностная политика> – один из главных симптомов и носителей нравственного (а теперь также политического и экономического) кризиса.
3.1.1. Ценность – это то, что оценивается кем-то, имеет приоритет перед чем-то иным: она не существует без оценивающего и его целей. Поэтому понятием <ценность> можно прикрыть что угодно, а используется она для того, чтобы избежать темы морали и в то же время соблазнить тех, кто о ней задумывается.
3.1.2. <Ценности> – это всего лишь попытка навязать партикуляристское благо определенной группы интересов как универсальное, общее благо и ликвидировать оппозицию как не-людей.
3.1.3. Мораль – это не палка, которой можно кого-нибудь поколотить. Тот, кто использует терминологию морали, кто отождествляет себя с ней, чтобы получить возможность засмеивать, осуждать и поносить, сам является частью кризиса и его симптомом.
3.1.4. Понятие <безупречная репутация> также является симптомом. Тот, кто считает, что у него безупречная репутация, вообще не должен ее иметь. Государство, чьи служащие и политики отбираются (или отсеиваются) на основе такого формального критерия, неизбежно оказывается заложником самых аморальных характеров и ставит в привилегированное положение чиновника за то, что он не похож на живого человека.
3.1.5. Моральный кризис – это состояние, в котором естественным является когнитивная агрессия против традиционно и интуитивно понимаемого добра: именно это и есть зло.
3.2. Не очевидно, что существует объективное благо – разум может только надеяться и желать, – но государство должно сознательно не знать о нем, потому что объективное благо, даже если оно универсально и действительно для всех, не может практиковаться более чем одним человеком, поскольку коллектив по определению не имеет собственной свободы воли. С другой стороны, человек должен психологически считать свое собственное благо объективно благим – иначе он становится циничным или безнадежным. Постоянные публичные нападки на то, что человек считает благим, деморализуют его и всех окружающих.
3.2.1. Нападки свидетельствуют о существовании сознательной личины <злодея>, <лукавого>. Они направлены в первую очередь против собственного представления и ощущения <добра> и толкает человека на противоположные действия. Это делается для того, чтобы обеспечить себе место в мнимой элите тех, кто <знает лучше> – тех, кто <умеет жить> и не является сентиментальным или наивным, тех, кто успешен.
3.2.2. Определения добра не являются предметом политики, они не должны навязываться или проповедоваться государством: государство – это принуждение, мораль – это свободный выбор; любое политическое навязывание добра отвергает свободу воли граждан и поэтому неизбежно является злом. Государство – не священник, не философ, не педагог, не книга, не папа, не мама и не личность, поэтому их функции ему не принадлежат. И мы заявляем это не в ущерб папе или маме, а наоборот.
3.2.3 Но государство может и должно прекратить заказывать, нанимать, опекать <злостных персонажей>, покровительствовать им, выбирать на государственные должности именно такие характеры. Прекратить поощрять порочные практики.
3.3 Они заключаются не только в ограничении прав и свобод граждан во имя <общего блага> (от <укрепления здоровья>, <безопасности для всех нас> и цензуры до <правительства профессионалов> и <зеленого курса>), не только в определенных институциональных механизмах, их предположениях и логике, но и в многолетней культуре публичности, созданной, поддерживаемой и продвигаемой СМИ, политиками, государственными учреждениями, системой образования и практически всеми голосами, представляющими себя авторитетами.
3.3.1. Взгляд бюрократического аппарата на каждого как на потенциального мошенника, преступника или слабоумного, <пока не доказано обратное>. Рутинное институциональное унижение, например, принуждая малообеспеченных жителей обращаться за компенсациями, ставя людей в ситуацию, когда они вынуждены просить, и той же рукой затем (иногда) удовлетворяя прошения (различные исключения, право на которые нужно доказывать справками, вместо того, чтобы заранее формулировать постановления таким образом, чтобы исключенные группы не учитывались; <помощь> пенсионерам различными дополнительными льготами или уступками вместо повышения пенсий; бюрократический террор и надзор за высококвалифицированными сотрудниками; агрессивная комуникация со стороны Государственной налоговой инспекции по поводу малейшей недоплаты или ошибки и т.д.).
3.3.2. “Санитарные” нападки на тех, кому не повезло, кто не захотел, не смог или не сумел участвовать в удачливом мире: от постоянного риторического презрения к нуждающимся и не слишком обеспеченным и запретов на подаяние бездомным, до запретов на кормление бродячих животных, воспринимая индивидуума как <системную проблему> и тем самым предлагая <системное решение> вместо публично дискредитированного сострадания.
3.3.3. Проектная культура освоения денежных средств: производство, которое ничего не производит, творчество, которое не создает ничего, кроме бумажных рабочих мест, перераспределения денег, отчетов, пустой траты времени, социальной напряженности, лжи фондам, себе и всем, притворства и ощущения, что отныне оплата деятельности не имеет ничего общего с ее необходимостью и качеством. И в то же время презрение к тем, кто все еще занимается чем-то реальным.
3.3.4. Выплаты за неделание, непроизводство или уничтожение продукции. Таким образом, хозяйствующий субъект искусственно де-факто превращается в иждивенца, над которым затем еще и глумятся.
3.3.5. Поощрение к подстраховки и фиксированного, просчитываемого, статистически предсказуемого будущего (пенсионные фонды, взносы обязательного медицинского страхования и т.д.). В свою очередь, это способствует восприятию себя и других в качестве чем угодно заменимой цифры в таблице или <кирпичом в стене>, резигнации и закрывает это будущее, лишает его; вместе с настоящим.
3.3.6. Агрессивная и все усиливающаяся борьба с прошлым, которая превращается в привычку и, в конечном итоге, в обязанность его искажать, уничтожать и цензурировать, вместо того, чтобы познавать и понимать (от школьной пропаганды и заказных статей в СМИ, до сноса памятников и артефактов, ритуалов публичного осуждения ранее почитаемых фигур, труднодоступности подлинных источников и текстов). В основе этого – разжигание конфликта поколений.
3.3.7. Идентичность <йоркширского терьера> как морального идеала во внешней политике, не только подвергая страну реальной политической опасности и нанося огромные экономические потери, но и сознательно культивируя в национальном масштабе этику самодовольного мелкого и бессмысленного злодейства: безоговорочно потворствовать более могущественному и из-за его спины первым нападать на других могущественных.
3.3.8. Призывная армия, намерение ввести всеобщую мобилизацию: этим провозглашается, что человек, его жизнь, тело и существование являются собственностью государства. Это объявление – единственный мотив для такого указа: Литву защищают не призывники. Более того, воинская повинность делает ее страной, граждане которой все меньше желают отождествлять себя с ней и защищать ее.
3.3.9. Взгляд, для которого всё – люди, город, природа, идеи, символы… – это только используемый ресурс, измеряемый в терминах <предприимчивости>, <конкурентоспособности>, <новизны>, <устойчивости> и евро, которые можно выжать из них непосредственно и безотлагательно. Автоматическое пренебрежение другими приоритетами и критериями. Высмеивание тех, кто <не понимает> – например, что нельзя вырубать здоровые деревья только потому, что ЕС платит за посадку, или разрешать вырубку леса, если скандинавская компания предлагает выгодную сделку.
3.3.10. Политическая практика чудовищной интеллектуальной бесчестности, которая непроизвольно стала повседневной практикой всех тех, кто отождествляет себя с таким образом управляемым государством: безудержно осуждать <чужих> за те же или гораздо меньшие недостатки или проступки, что и у <своих>; соответственно – расхваливать <своих> за их недостатки или посредственность, в то время как у <чужих> оспаривать даже их очевидные таланты. Таким образом из политики, культуры и публичности устраняя реального или потенциального политического врага и оппонента, а вместо них воздвигая призрак собственного изготовления, недостойный полемики.
3.3.11. Предательство творческого сообщества, культурных и научных институций: билетом в культурную элиту служит не талант, мастерство и труды, а демонстративное презрение к <остальным> и безоговорочная лояльность к политической власти.
3.3.12. Токсичная общественная коммуникация, в которой не остается места для информации, анализа, интерпретации или дебатов, а только для “формирования мнения”, т. е. для навязывания, неустанного повторения, заглушащего или высмеивающего без аргументов все, что не благоприятствует или мешает этому формированию.
3.3.13. Искусственная психопатия социальных сетей, словесный символический садизм, генерируемый и разжигаемый теми, кто занимает важные позиции в государстве и их же окружением.
3.3.14. Социальная инженерия через государством заказываемые опросы и научные исследования: конструировать тенденции, угодные заказчикам, вместо того, чтобы стремиться выяснить и понять реальные. Предпосылка – эпистемический нигилизм: не существует реальных тенденций (<истины>), они будут такими, какими их изобразим. Следствием этого является циничная публичная ложь под прикрытием авторитета науки, которая ликвидируется как авторитет.
3.3.15. Этническая ненависть к литовцам, публичное и априорное презрение к их символическим координатам.
3.3.16. Отождествление с местью за Холокост, желание играть в Израиль – равняться на это государство, ставить его в пример.
3.3.17. Хотя <истины нет>, государство поддерживает естественно-научное мировоззрение, согласно которому человек – это животное среди животных, атом среди атомов, механическая система, грезящая о том, что обладает сознанием и отличается от искусственного интеллекта чем-то большим, чем ограниченность. Это мировоззрение является порождением морального нигилизма и политического цинизма, оно устраняет препятствия для тоталитаризма и оправдывает последний. Любой, кто говорит о людях так, будто они управляются инстинктами, <кодируются> или <программируются>, исповедует это и является политическим врагом свободы.
3.4. Эти порочные практики – реакция против того, что традиционно воспринимается как добро: атака на фольклорные представления о нравственном поведении и христианстве (вместо того, чтобы помогать бедному, издеваться над <лузерами>; вместо того, чтобы избегать гордыни, позировать перед стенками; вместо того, чтобы не лгать – лгать; вместо того, чтобы поступать <по велению сердца>, поступать <более зрело>, т. е. наоборот; высмеивать все, что тебе нравилось, что ты уважал или любил в детстве или юношестве, потому что так безопаснее – исповедуя верность, ты становишься уязвимым). Таким образом, ты больше никого не любишь, не уважаешь и ничего не ценишь – кроме своего хрупкого социального статуса.
3.5. Государство, будучи минимальным, не в силах устранить моральный кризис (а не будучи минимальным, оно стало бы еще более серьезной проблемой, чем моральный кризис), но оно может препятствовать кризису, не поощрять его и создавать условия для иного поведения.
3.5.1. Институциональной предпосылкой бюрократического аппарата должно стать доверие и презумпция невиновности. Сократить бухгалтерию надзора и контроля.
3.5.2. Изменить систему поддержки, пособий, компенсаций и скидок путем перевода бюджетных средств в систему, в которой заинтересованное лицо не испытывал бы в них нужды.
3.5.3. Устранить государственную риторику <элита> против <масс> и публичное разжигание социальной ненависти.
3.5.4. Поощрять индивидуальную помощь нуждающимся, вместо того, чтобы запрещать: ни один человек не может считаться частью <проблемы> и рассматриваться <системно> (включая природу). Индивидуальные акты доброты важнее <системного решения проблемы>.
3.5.5. Ликвидировать государственное давление на население с целью принуждения к страхованию в любой форме, от частных пенсионных фондов, от которых уже невозможно отделаться, до обязательного медицинского страхования: подобный выбор возможен только на добровольной основе.
3.5.6. Никакой проектной деятельности для государственных органов или обслуживающих их организаций. Пресечь <поглощение средств>, если не будет доказано, что вред не нанесен.
3.5.7 Отменить законы, способствующие отчуждению в рабочей, деловой и учебной среде (например, о сексуальном домогательстве; барьеры для индивидуального согласования и доверия между заинтересованными участниками).
3.5.8. Уважение к исторической памяти. Прекратить выкапывать мертвых врагов.
3.5.9. Отказаться от агрессивной, противостоящей внешней политики, вмешательства во внутренние дела других стран, от международных провокаций и <экспорта демократии>. А также – сервилизма.
3.5.10. Отказаться от призыва в армию.
3.5.11. Отказаться от социальной инженерии, не нанимать для этой цели Науку и экспертов. Ни реальных, ни мнимых.
3.5.12. Собирать данные, на основании их приписывать индивидуумам идентичность, создавать стереотипы и изолировать их в социальном пузыре – это преступление на почве ненависти.
3.5.13. Прекратить играть в Израиль: нет, он не является для нас примером для подражания.
3.5.14. По политической воле государства человек не является <всего лишь животным> или <всего лишь травой>. Государство не поддерживает деятельность (включая культуру и искусство), основанную на противоположной предпосылке.
3.5.15. Есть вещи, которые не продаются. Поступать соответствующим образом.
3.6. Основываться на персонализме: человек является первичной, наиболее важной реальностью. До системы, <общества>, <общего блага>, <всеобщей перспективы>, <объективных интересов> и любой универсальности существуют конкретные живые люди и их действия. Люди не являются без потерь взаимозаменяемыми исполнителями функций; система самостоятельно не отрегулируется. Доверять человеку, а не коллективу, системе или правилу. Вернуть <человеческий фактор> в политику вместо того, чтобы объявлять его помехой, которую нужно устранить.
ЧАСТЬ IV
4. Традиция
4.1 Моральный кризис в основном вызван тем, что более не ощущается и не видится мера добра/зла, кроме формальной/легалистический (<хорошо>, потому что так говорит закон, <плохо>, потому что он это запрещает; предполагается, что добро и справедливость проистекают непосредственно из политической власти и не имеют другого источника).
4.1.1. При таком образе мышления не существует различий между понятиями <хорошо> и <плохо>, разве что условно: <хорошо> становится синонимом <велено>,<угодно действующей власти>. Соответственно, <плохо> означает выступать против, критиковать, противостоять какому-либо официальному постановлению.
4.1.2. В противоположность традиционному мышлению: власть законна и достойна уважения потому и только потому, что тогда и только тогда, когда] она защищает и охраняет то, что хорошо. Иными словами, вещи хороши или плохи в силу своего собственного внутреннего содержания и в зависимости от обстоятельств, но независимо от власти: именно она, ее претензия на власть, зависит от них.
4.1.3. Поэтому воля <второй Литвы> заключается в том, чтобы действовать традиционно: вернуть в политику меру поведения, которая не зависит от политики.
4.1.4. Которую <первая Литва> методично, упорно стремится уничтожить: традиция – главный объект ее агрессии (не из-за конкретного содержания, а только потому, что традиция – это унаследованная, интуитивно улавливаемая модель поведения, восприятия, мышления и ряд приоритетов, выявленных при рождении; например, агрессия против <советского наследия> мотивирована не столько его действительно или якобы советским содержанием, сколько тем, что это своего рода наследие: вещи из прошлого, с которыми человек смирился, передаваемые по обычаю или привычке, с преемственностью во времени).
4.1.4.1. Проявляя агрессию<первая Литва> не считает, что делает что-то плохое: она не <за зло>, а только против традиции – потому что она <за прогресс> (а традиция является препятствием для прогресса и реформ).
4.1.4.2. Но ведь тот, кто против традиции, неизбежно <за зло>.
4.1.4.2.1. В силу того, что социальное благо непознаваемо, оно раскрывается и проявляется только через практики людей, в результате диалога и переговоров. Оно само по себе носит диалоговый, интерсубъективный характер.
4.1.4.2.2. Другими словами, благо не является благом, если оно не принимается как таковое, если с ним не соглашаются, если оно переживается как принуждение. Например, равенство – благо, но не тогда, когда оно уравнивается принуждением; здоровье – благо, но не тогда, когда его делают крепким по принуждению; семья – благо, но не тогда, когда ее заставляют создавать или сохранять по принуждению; государство и преданность ему – благо, но не тогда, когда оно навязывает себя; безопасность – благо, но не тогда, когда она обеспечивается принуждением; право – благо, но не тогда, когда оно воспринимается как несправедливое.
4.1.4.2.3. Переговорный процесс и принятие результатов предыдущих переговоров и является традицией.
4.1.4.2.4. Или: традиция – процесс освоения и передачи путем вопросов и ответов.
4.1.4.2.5. Или: необходимыми условиями для блага являются конкретное сообщество и время.
4.1.4.2.6. Традиция создает сообщество как мир (один из возможных) общего понимания и восприятия, и всякое социальное благо нуждается в сообществе практиков во времени; только так он становиться видимым и осознаваемым.
4.1.4.2.7. Зло – то, что нарушает это ощущение, это чувство. Чувства никогда не бывают <только чувствами>, они являются схемами мировоззрения и ориентировок. Посягнуть на них – значит сбить людей с ног. Просто для того, чтобы некуда было стать – только чтобы упал.
4.1.4.2.8. Благо – это то, что строит, служит опорой, создает бытие. Традиция делает именно это.
4.2. Традиция – то, что прямо или косвенно передается конкретными людьми друг другу, подразумеваемый порядок и горизонт возможностей.
4.2.1. Формально ее регламентировать, переписать в виде законов и формул,значит – уничтожить.
4.2.1.1.1. Поэтому государство не должно определять, что является традицией, а что нет: не навязывать ее, но ни под каким видом не уничтожать. Напротив – сохранять все то, что люди берегут, испытывают и передают как традиции, оставляя содержание традиций на их усмотрение.
4.2.1.2. Однако политическая партия может расставлять приоритеты, определять, представлять или устанавливать конкретные традиции. Так как она – часть общества.
4.2.1.3. Объективное происхождение или давность той или иной традиции не имеет значения: отсутствие древности или самобытности, или происхождение вследствие внешнего влияния, не является причиной или оправданием для нападок на нее. Поэтому антитрадиционным является поиск традиций, которые давно забыты или даже никогда не существовали, и от их имени запрещать традиции, которые впоследствии были реально заложены (такие как, например, <нелитовские> или <советские>).
4.2.1.4. Историческая правда также не имеет значения: традиция – это все, что люди сейчас чувствуют и принимают как нечто свое и привычное, что они практикуют или, по крайней мере, хотели бы практиковать (вот почему, например, аргумент социологов против <традиционной семьи> – мол, нуклеарная семья в Литве появилась относительно недавно и вовсе не является специфически литовской или традиционной, и что <истинные традиции>, например, предусматривали супругов, выбранных родителями, и не предусматривали разводов – не аргумент).
4.2.1.4.1. Государство должно признать их право делать это беспрепятственно – даже учреждать <гетто> для своих и переселяться в них.
4.2.1.4.1.1.1. Это означает признание и уважение этнических меньшинств и большинств, общественных, культурных и религиозных движений и их права создавать инфраструктуры в соответствии со своим пониманием: организации, дома культа или попечения, школы, лагеря, курсы, бизнес-структуры и т. д.
4.2.1.4.1.2. Защищает устоявшиеся образы жизни от технологических инноваций, которые их разрушают (искусственный интеллект или виртуальные валюты сами по себе являются антитрадиционными).
4.2.1.1.4.1.3. Защищает органы развития традиции, то есть свободу слова и мысли: это единственный способ сохранить традицию живой, единственный способ узнать, разделяем ли мы ее, по-прежнему ли она наша.
4.2.1.4.1.4. Но защищает, при необходимости, индивида, захотевшего уйти, который больше не считает ту или иную традицию своей.
4.2.1.5. Процессуальность, т.е. изменение, лежит в основе традиции. Поэтому люди вольны менять традиции, принимать новые, если им это нравится, или отбрасывать те, которые больше не приемлемы или уже мертвы.
4.2.1.6. Мертвая традиция – о которой известно, например, только из текстов – не является традицией. Поскольку она больше не передается на прямую. Иногда ее, возможно, удается возродить, превратить в традицию, но до того момента она остается лишь текстом.
4.2.1.6.1. Искусственная реанимация <сверху>, без <согласия> сообщества, просто под давлением практиковать, была бы не традицией, а институциональным принуждением.
4.2.2. У каждой традиции есть своя внутренняя логика и функциональность – иначе она не прижилась бы и не сохранилась. Эта логика не озвучивается и не выражается.
4.2.2.1. Поэтому зачастую неспособность тех, кто практикует, объяснить и обосновать традицию не является аргументом того, что объяснения и обоснования нет.
4.2.2.2.2. Напротив: если обычаю следуют, даже не зная четко, почему, сам факт того, что ему следуют в таких условиях, указывает на наличие причины (социальной выгоды).
4.3. Традиция – это то, что стоит сохранять.
4.3.1. Потому что традиция обеспечивает смысл и устойчивость краткосрочным вещам.
4.3.2. Потому что традиция связывает людей в сообщество и делает живым социальное тело.
4.3.3. Поскольку традиция дает индивиду доступ к чему-то большему, чем его биографический опыт; к горизонту за пределами собственного двора.
4.3.4. Поскольку, обеспечивая систему отсчета за пределами <здесь и сейчас>, именно традиция позволяет нам увидеть, что законы могут быть несправедливыми и что конкретное правительство может предписать плохие вещи и поэтому быть незаконным, не заслуживающим поддержки или уважения.
4.3.5. Традиция так и возникает – из опыта, что некоторые вещи слишком важны, слишком ценны и слишком полезны, чтобы быть забытыми, и поэтому их нужно передавать: <Подземный поток живой воды, достойный того, чтобы быть написанным огненными буквами на шелке> (буквальное графическое содержание синограммы, обозначающей <классику>). <Традиция> – это она и ЕСТЬ.
4.3.6. Уважение к этой интуитивной тайной сентиментальной рациональности является необходимым условием свободы и приемлемой политичности.
4.4. В политическом контексте позитивные высказывания о традициях обычно ассоциируются в первую очередь с <защитой семьи>. И действительно, семью необходимо охранять и защищать, но четко определяя, почему, от кого и как, и дистанцируясь от некоторых частых поворотов в этом дискурсе.
4.4.1. Защищать ее не только потому, что семья – это институт, который развивался в течение долгого времени и дорог многим людям, не только потому, что он демографически важен для государства, но и в силу его специфического содержания, определяемого формой: семья – это первичное место для опыта персонализма (мировоззрения, в котором анонимные силы, тенденции, движения, статистика и система имеют авторство конкретного человека или людей: нет никакой <системы>, ее делают конкретные люди, с именами и фамилиями).
4.4.1.1 Именно в семье сразу становится очевидным, что воля, взгляды, установки, суждения, указания или запреты всегда имеют конкретный живой источник, причем не от кого-то или “всех”, а от кого-то конкретного: не <община>, <общество>, <мужчина>, <женщина>, абстрактные <люди> или <системы> так велят, говорят или запрещают, а мама, папа, сестра, брат, бабушка и т. д.
4.4.1.2. Семья также является первоначальным местом личного доверия, индивидуальной связи, важности отдельной личности.
4.4.1.3. Это также передаваемый ими язык, первичный и базовый из традиций, условие для любой последующей осмысленности. Из уст конкретных живых людей, знакомых с ними лично.
4.4.1.4. Либо общество и политика тоже <рассуждают> в этих категориях, либо имеем <первую Литву>: это происходит потому, что она видит <систему>, а не отдельного человека, и опирается на <статистику>, а не на личные связи и непосредственный опыт.
4.4.2. Угрозу семье представляет не би-, транс- или гомосексуальность некоторых людей, не сказка о двух принцах и не легализация гендерно-нейтральных партнерств, а государственная политика – растущий сверхконтроль и вмешательство, агрессивные и подозрительные службы <защиты прав детей>, гротескные законы о <защите от домашнего насилия>, институциональное подстрекательство детей против своих родителей, <половое воспитание> в школах, неспособность создать экономические и социальные условия для содержания детей и их воспитания дома как можно дольше, бремя налогов, различные бюрократические препятствия, разрыв близких связей через принудительную эмиграцию или карантины, атмосфера унижения, запугивания, незащищенности и вины, создаваемая СМИ и политиками. Именно против этого, а не против <геев> (активистов и организаций, которые узурпировали голос ЛГБТ, а не самих ЛГБТ или сообщества), нужно защищать <традиционную семью>: путем улучшения условий для нее.
4.4.2.1. „Antroji Lietuvaׅ“(<Вторая Литва>) обязуется устранять эти угрозы.
4.4.2.1.1. Пересмотреть законы и постановления о <правах детей> и <защите от домашнего насилия>, принятые в последние годы и находящиеся в стадии разработки, и отменить все, что подразумевает чрезмерный контроль, предвзятое недоверие к здравому смыслу и доброй воле членов семьи, подозрительность и институциональное вмешательство. Отменить <реформу Матукаса>.
4.4.2.1.2. Не вмешиваться в родительский отпуск с политикой <гендерного равенства>: предоставлять равное право для обоих родителей, но не наказывать за неравный выбор и не принуждать к <равному выбору>.
4.4.2.1.3. Отменить обязательные программы <полового воспитания> в школах и запретить соответствующую активистскую деятельность неправительственных организаций в школах. Половое воспитание – исключительно в рамках дисциплины биологии: информация о человеческом организме и репродукции, ее контроле, инфекционных заболеваниях и т.д.
4.4.2.1.4. Запрещать учащимся рекламировать смену пола как поиск <истинной идентичности>.
4.4.2.1.5. Прекратить подрыв родительского авторитета, запретить соответствующую социальную рекламу, инициативы и кампании.
4.4.2.1.6. Защищать право родителей воспитывать своих детей в соответствии с их убеждениями. Дети принадлежат родителям, а не обществу или государству.
4.4.2.1.7. Создать возможность обучения на дому как альтернативу государственному: последнее больше не является обязательным.
4.4.2.1.8. Сделать финансово возможным (но не обязательным) воспитание детей дома, одновременно увеличивая доступность инфраструктуры детских садов.
4.4.2.1.9. Защищать детство как специфическое состояние человека, которое требует условий, доверия и приватности (вместо того, чтобы делать детей маленькими или <несмышлеными> объектами постоянного контроля).
4.4.2.2. Однако избегать неадекватной риторики: введения в заблуждение, дезинформации и биологического редукционизма. Думать об этом иначе, низводить модель семьи, социальную жизнь и поведение человека до <природы>– значит голосовать за естественно-научное мировоззрение, изложенное в программе выше, которое прославляет человеческую животность и которое „Antroji Lietuva“(<Вторая Литва>) отвергает.
4.4.3. Традиция – не только семья. Защищать все сложившиеся условия жизни от формализации, оцифровки, квантификации, перевода в статистику и любой разрушительной внешней интервенции.
4.4.3.1. Религиозные обычаи, убеждения и сантименты. Включая альтернативную медицину.
4.4.3.2. Бизнес и экономические отношения.
4.4.3.2.1. Поддержка для малого и среднего бизнеса. Так как они традиционны: живые, личные, основанные на прямом согласии и доверии.
4.4.3.2.1. Противодействовать приватизации и <либерализации> стратегических государственных объектов (электросетей, железных дорог и т. д.), а также отказаться от <независимых> частных советов директоров в государственных предприятиях.
4.4.3.3. Процесс обучения и образования, основанный на личном контакте, индивидуальной оценке и устном слове (а не на тестах, цифровых оценках, искусственном интеллекте и анонимности).
4.4.3.4. Среду обитания.
4.4.3.4.1. Защитить городские пространства от радикальной <модернизации>: максимально охранять наследие. Никакого <умного города> (smart city) – пусть город будет <глупым>, без <евроремонта>.
4.4.3.4.2. Природу: парки, луга, деревья, леса, водоемы. Посягательство на устоявшийся ландшафт – это также агрессия против людей, против традиций.
4.4.3.4.3. Язык – от <научной> политики планового развития языка, основанной на предположении, что язык развивается естественно только тогда, когда его доверяют специалистам, которые регулируют и контролируют его извне: традиция – это то, как люди говорят, а не то, как не говорят.
4.4.3.4.4. Человеческое тело – от принудительного медицинского инспектирования и интервенции. Никакой недобровольной госпитализации (в том числе для лиц с психическими и поведенческими расстройствами – отменить соответствующие поправки к закону и законодательству). Никакого автоматического донорства органов ex silentio. А также – отменить обязательные регулярные профилактические медицинские осмотры для работников (кроме исключительных случаев и ситуаций, регламентированных законом), бессмысленные, унизительные и неоправданно загружающие медицинскую систему.
4.4.3.4.5. Свободу человека – от науки: от политики, прикрывающейся специалистами и экспертами. <Научно обоснованная политика> с <Правительством профессионалов>? Никогда больше (Never Again).